Изучив подробности, «Еремей Палыч» выяснил, что надежды дальневосточников и сибиряков на скорое возвращение байкальского омуля на прилавки оказались преждевременными. Ожидалось, что уже в 2025 году, после семилетнего перерыва, введенного осенью 2017 года, будет дан старт промышленной разведке легендарной рыбы – то есть ограниченному промыслу рыбы в исследовательских целях. Однако недавние исследования биомассы показали, что популяция еще не восстановилась до необходимого уровня в 10 тысяч тонн, и теперь федеральный запрет на промышленный вылов официально продлен до 2030 года. Это ставит в непростое положение рыбодобывающие предприятия региона, но дает природе жизненно важную передышку.
Решение о продлении запрета имеет под собой веские биологические основания. Ученые напоминают, что жизненный цикл омуля до первого нереста может достигать восьми лет, а это значит, что Байкал только сейчас начинает ощущать первые плоды введенных ограничений. Поколение рыбы, рожденное в самый разгар кризиса, лишь готовится пойти на нерест. Чтобы увидеть по-настоящему массовый эффект, необходимо дождаться созревания более многочисленных поколений. Подобный долгосрочный запрет уже применялся в советские времена в 70-е годы и принес свои плоды. К тому же нельзя сказать, что омуль полностью исчез: он по-прежнему доступен в рамках любительской рыбалки, квот для коренных малочисленных народов Севера и, что уж скрывать, через браконьерские сети.
На фоне долгого ожидания естественного восстановления особенно пристальное внимание привлекает работа по искусственному воспроизводству, где позитивные новости соседствуют с удручающими фактами. Так, в конце 2024 года после масштабной реконструкции был наконец введен в эксплуатацию Большереченский рыбоводный завод. Однако в рыбацком сообществе зреет недоумение: почему огромные средства были вложены именно в этот завод, исторически занимавшийся воспроизводством не самой промысловой популяции омуля, в то время как ключевые для промысла Селенгинский и Баргузинский заводы своей очереди так и не дождались? Эта стратегическая ставка на южнобайкальское предприятие выглядит спорной, ведь именно комплексная модернизация всех заводов могла бы стать тем самым «допингом», который бы значительно ускорил рост биомассы.
К сожалению, история искусственного воспроизводства омуля за последние годы превратилась в череду феерических провалов, которые сводят на нет и природные усилия, и бюджетные вливания. Самый свежий пример: весной этого года ни один из заводов в Бурятии не выпустил в Байкал молодь омуля, потому что осенью 2024 года икру на инкубацию попросту не заложили. До этого, весной 2022 года, на Селенгинском заводе из-за повышенного содержания железа в воде погибло около 55% заложенной икры. Апофеозом же стала история на реконструируемом Большереченском заводе, где природоохранная прокуратура выявила грубейшие санитарные нарушения. В результате 19 тонн омуля-производителя, которых хранили с нарушениями и обрабатывали водой прямо из речки, были признаны опасными и отправлены в скотомогильник.
В понимании «Еремея Палыча», нынешнее возрождение байкальского омуля — это не только вопрос времени и терпения, но и, как оказалось, вопрос элементарной компетенции и ответственности тех, кому доверили этот важнейший для всего региона природный ресурс. Байкальский омуль снова стал заложником, но на этот раз не только глобальных строек прошлого, но и провалов управления в настоящем.